– Посмотрим, – процедил он и, выпрямившись, началчто-то бормотать себе под нос; руки выписывали в воздухе прихотливые узоры.

Гарион почувствовал, как в лицо ударило чем-то вродесильного порыва ветра, хотя воздух был совершенно спокойным.

– Смотри не ошибись, – спокойно посоветовала тётяПол. – Если забудешь хоть малейшую деталь заклинания, оно обратится натебя и разнесёт на куски.

Человек в лодке замер на месте, обеспокоенно нахмурившись.Ветер, чуть не сбивший с ног Гариона, внезапно прекратился. Мерг начал сновасудорожно работать пальцами; лицо окаменело от усилий сконцентрировать волю.

– Это делается так, гролим, – объявила тётя Пол,еле заметно повела пальцем, и Гарион тут же почувствовал, как дувший в лицоветер изменил направление.

Гролим вскинул руки, отпрянул и, споткнувшись, упал на днолодки.

Судёнышко, словно от сильного толчка, отбросило назад нанесколько ярдов.

Гролим приподнялся; на смертельно бледном лице лихорадочноблестели расширенные от ужаса глаза.

– Возвращайся к своему хозяину, собака, –уничтожающе бросила тётя Пол, – и скажи, чтобы выпорол тебя за то, чтоплохо учишь уроки!

Гролим что-то поспешно приказал найсанским гребцам; тенемедленно повернули лодку и поплыли к невольничьему судну.

– Мы собирались немного поразмяться, Полгара, –пожаловался Бэйрек. – Зачем нужно было всё испортить?!

– Пора бы тебе уже повзрослеть! – резко оборвалаона его и повернулась к Гариону. Глаза сверкали, на лбу белым пламенемсветилась серебряная прядь. – Жалкий идиот! Отказываешься от помощи инаставлений и тут же бросаешься в атаку, словно разъярённый бык! Неужели неимеешь ни малейшего представления о том, что это значит: перенести человека изодного места в другое у всех на глазах. Теперь каждому гролиму в Стисс Торе известно,что мы здесь!

– Но он умирал, – беспомощно оправдывался Гарион,показывая на лежащего человека. – Нужно же было что-то сделать!

– Он погиб в ту секунду, когда коснулся воды, –жёстко ответила она. – Погляди!

Раб, изогнувшись, застыл в последней смертельной муке:голова откинута, рот широко открыт. Очевидно, всё было кончено.

– Что с ним случилось? – прошептал Гарион, борясьс подступившей тошнотой.

– Пиявки ядовиты. Их укусы парализуют жертву, так чтоони могут без помехи высасывать кровь. Сердце его остановилось. По твоей винегролимы узнали о нашем появлении, и всё из-за мертвеца.

– Он не был мёртв, когда я сделал это, – завопилГарион, – и умолял о помощи!

Никогда ещё в жизни он не чувствовал такого гнева.

– Ему уже никто не мог помочь, – холодно, жёстковозразила она.

– Что же ты за чудовище? – спросил Гарион сквозьстиснутые зубы, сдерживаясь из последних сил. – Неужели у тебя нет никакихчувств? Позволила бы ему умереть? Не так ли?

– Думаю, сейчас не время и не место это обсуждать.

– Нет! Сейчас, именно сейчас, тётя Пол! Знаешь, в тебенет ничего человеческого! Ты перестала быть человеком так давно, что уже непомнишь, когда это произошло! Тебе четыре тысячи лет! Целые поколения успелиродиться и умереть, а ты всё живёшь Мы для тебя просто развлечение, способпровести время.

Управляешь нами, словно марионетками, дёргаешь за верёвочкидля собственного удовольствия. Только знай, я устал быть куклой! Между нами всёкончено!

Гарион, скорее всего, и сам не хотел, чтобы дело зашло такдалеко, но гнев затуманил рассудок, и вырвавшиеся слова уже невозможно былоостановить Тётя Пол смертельно побледнела, будто он внезапно ударил её, но тутже выпрямилась – Ты, глупый мальчишка! – сказала она спокойным, ноказавшимся от этого ещё более вызывающим ужас голосом. – Кончено? Дазнаешь ли ты, чего мне стоило сохранить тебя живым и невредимым? Вот уже большетысячи лет ты оставался моей единственной заботой! Я переносила муки, боль,потери, и несчастья мои были таковы, что и представить не можешь и не сумеешьпонять – и всё только ради тебя, жила в бедности и нищете – для одного тебя,оставила сестру, которую любила больше собственной жизни, – принесла вжертву тебе, прошла через огонь и невыносимое отчаяние, в миллионы раз худшее,чем любое пламя, – ты, один ты был для меня главным. И ты осмеливаешьсяговорить, что был для меня развлечением, способом убить время? Что нежность иласка, забота и тревоги ничего не стоят?

Между нами никогда не будет кончено, Белгарион. Слышишь?Никогда! Мы будем вместе до конца дней, если понадобится! Всегда вместе!Слишком многим ты мне обязан!

Последовал миг ужасного молчания. Друзья, потрясённые силойслов тёти Пол, застыли на месте, глядя то на неё, то на Гариона Не сказавбольше ни слова, тётя Пол повернулась и медленно спустилась вниз.

Гарион беспомощно огляделся, чувствуя внезапный неодолимыйстыд и непереносимое одиночество.

– Я ведь должен был это сделать, правда? – спросилон, ни к кому в особенности не обращаясь и не вполне понимая сам, что имеет ввиду.

Взгляды всех присутствующих были обращены на него, но ответана вопрос так и не прозвучало.

К полудню на небе снова собрались тучи, а где-то вдалекеслышались раскаты грома. Почти дымящийся от удушливого жара город вновьзаволокло пеленой дождя.

Грозы гремели над страной ежедневно, почти в одно и то жевремя, и путешественники уже начали к ним привыкать Все ушли вниз, в тесноепространство кубрика, и сидели, изнемогая от духоты, ожидая, когда прекратитсямонотонный стук капель по дереву.

Гарион, сжавшись от напряжения, прислонился спиной кдубовому ребру корабля и, упрямо сжав челюсти, не сводил непрощающих глаз стёти Пол. Та, не обращая на него внимания, о чём-то тихо толковала с Се'Недрой.

Открылась узенькая дверь, и появился капитан Грелдик,смахивая воду, ручьями струившуюся со лба и бороды.

– Пришёл этот драсниец, Дроблек. Говорит, есть известиядля вас.

– Приведи его, – кивнул Бэйрек. Торговец елепротиснулся через узкую щель.

Он весь промок, и на полу тут же образовалась лужа.

– Ну и дождь! – пропыхтел он, вытирая лицо.

– Мы уже заметили, – кивнул Хеттар.

– Я получил послание от принца Келдара, – объявилДроблек.

– Наконец-то! – воскликнула тётя Пол.